"Святые. Начало"

Глава 1. Когда видишь немного больше, чем другие

 

Дворецкий осторожно приоткрыл дверь детской и мягкой поступью прошел к изголовью кровати Дины. Двенадцатилетняя графиня тихо посапывала в обнимку с тряпичным белым тигром, едва заметно шевеля пятками под одеялом, словно куда-то бежала во сне. Слуга бережно прикрыл одеялом плечи девочки, взял с прикроватного столика стакан из-под молока и все так же бесшумно направился к выходу. У самой двери Кардиж на пару секунд остановился, прислушиваясь к начинающейся грозе за окном и размеренному дыханию графини. Сдержанно вздохнув, дворецкий на цыпочках вышел, углубившись в воспоминания, кажущиеся сейчас такими далекими.

Кардиж служил роду Азерейнов без малого шестой десяток лет. Он смутно помнил день, когда впервые пришел в этот дом, память осмотрительно покрыла туманом и гибель его деревни, и скитания полуголодного десятилетнего мальчика по столице, и даже то, как он познакомился с патриархом семейства Азерейнов. Тогда это действительно помогло ему начать жизнь с чистого листа, не мучаясь каждую ночь жуткими кошмарами, и не тяготясь призрачным шлейфом чувства вины. Но сейчас, в столь преклонном возрасте, хотелось получить ответы на повисшие мертвым грузом на душе вопросы.

Однако большинства свидетелей тех событий уже не было в живых, а на поиск немногих оставшихся у Кардижа не хватило бы ни средств, ни духу. Сколько воды утекло с тех пор... Да, стоило сделать это раньше, но до недавнего времени он об этом не задумывался. В последние годы многое перевернулось с ног на голову, и спокойной жизни дворецкого пришел конец.

В случившемся мужчина винил отчасти и себя. Нет, он, конечно же, вкладывал всю душу в эту работу, храня дом Азерейнов как свой собственный. Этот род ведь и вправду стал на долгое время его семьей. Но может быть стоило поискать иной подход к воспитанию подрастающего сына графа? Кардиж всегда полагался на свод негласных правил семейства, всеми силами стараясь привить мальчику вежливость и понимание этикета. В этом слуге постоянно оказывали помощь и сам патриарх Солид, и учителя подростка, вот только свободолюбивая натура последнего все-таки взяла верх. Не помогли ни строгие наказания, ни дорогие подарки и немалые обещания, ни угрозы Солида оставить сына без наследства.

Как только Отену исполнилось семнадцать лет, он, даже не дожидаясь окончания праздника в честь своего совершеннолетия, забрал все подаренные ему отцом оружие и украшения, и угнал лучшую лошадь графа, отправившись путешествовать. Солид время от времени получал лаконичные письма сына, где тот парой предложений описывал свои странствия. А все ответные письма отца возвращались назад, не найдя адресата – парень никогда долго не задерживался на одном месте.

Ровно через десять лет Отен вновь появился на отцовском пороге. Радости престарелого графа не было предела, когда он узнал, что сын недавно женился и у молодой пары скоро будет ребенок. Но, едва патриарх начал расспрашивать у парня о подробностях, то почувствовал, что тот испытывает странную неловкость, огибая некоторые колкие моменты, чего-то недоговаривает. Разузнав все обстоятельства через нанятых им агентов, Солид пришел в ярость.

Это был, пожалуй, худший день в жизни пожилого графа. Патриарх никак не мог поверить, что его сын осмелился так опозорить их род, связав свою судьбу с эльфийкой. Этот союз ложился темным пятном бесчестья на их семью. Молодых спасло лишь то, что Отен был единственным ребенком Солида – мать молодого графа умерла при родах, а патриарх настолько сильно ее любил, что поклялся больше ни на ком не жениться.

Не вынесши такого большого по аристократическим меркам унижения, Солид ушел в монастырь, чтобы искупить грехи семьи, проведя остаток своих дней в смирении и молитве Хараду. Но его обида на сына оказалась столь велика, что даже вдали от дома он не переставал думать о страшном оскорблении рода Азерейнов. Спустя полгода Солид умер, завещав похоронить его без ведома Отена, который узнал о гибели отца только спустя месяц.

Немногим позже родилась Дина, отчасти облегчив печаль Отена. Двенадцать лет пролетело как один день, и до недавней роковой ярмарки семья жила в мире и относительном достатке.

Не только Солид был против брака Отена и Изиды. Родители девушки так же были крайне возмущены и пытались любыми способами расстроить этот союз сердец. Уверовав в свою правоту, эльфы назначили хорошую награду за молодоженов, приказав привести «осквернителей крови» живыми или мертвыми.

Неделю назад наемники натолкнулись на свою «добычу». У окруженных охотниками Отена и Изиды не было ни единого шанса. Понимая, что им грозит мучительная смерть в пытках, они едва успели забежать в лавку аптекаря, оглушили продавца тяжелым подсвечником и приняли яд. Охотников поймали и казнили спустя сутки, имперским агентам такая прыть древнего народа, конечно же, не понравилась. Но дворецкий догадывался, что Древние не успокоятся, пока не сотрут род Азерейнов с лица земли.

Сейчас же в доме хозяйничал двоюродный дядя маленькой графини по линии отца, Милко Сальети – скользкая неприятная личность, по мнению Кардижа. Новоявленный родственник до этого никогда не интересовался семьей Отена и Изиды, но когда появился малейший намек на передачу имущества Азерейнов ему, как опекуну Дины, то он тотчас примчался сюда, ведомый жаждой наживы. Дворецкий ни на грамм не верил этому человеку, но что поделаешь, этот недобропорядочный тип был первым по праву наследия. Стало быть, принимая попечительство над сиротой-графиней, в его распоряжение переходило все имущество семейства, включая и этот дом…

Внезапный раскатистый грохот в другой половине дома отвлек Кардижа от неприятных мыслей. Слуга аккуратно снял со стены заряженный на такие случаи арбалет и поспешил проверить, что там случилось.

***

Дина проснулась от оглушительного раската грома, и, вздрогнув, всем телом вжалась в матрац. За окном бушевала гроза. Дождь что есть силы молотил по стеклам, темноту то и дело пронизывали яркие вспышки молний, разбивая небо на сотни осколков. Девочка опасливо поежилась и сильнее закуталась в одеяло, прикрывшись им с головой. Но через пять минут графине стало жарко. Теплые капельки пота приятно щекотали лоб и тут же скатывались вниз, унося с собой плохие мысли. Дина даже немного обиделась на себя, понимая, что капризы погоды – не повод для страхов.

Откинув одеяло в сторону, девочка напряженно рассматривала потолок, собираясь с силами. Графиня знала, что пока не прекратится ливень за окном, она не сможет уснуть. Когда глаза немного привыкли к темноте, Дина осторожно встала и направилась к этажерке с книгами. За одной из полок маленькая графиня прятала свечи, иногда при их свете читая ночью любимые книги. Нащупав свой тайник, девочка аккуратно извлекла из него небольшой огарок недельной давности. Вздохнув, Дина поняла, что в порыве эмоций от последней книги забыла заменить его новой свечой.

– Ничего… – Подумала девочка. – В мастерской должно быть с десяток таких, не меньше. Вот только…

Идти туда одной ночью Дине было страшновато. Не то чтобы она верила во все эти глупые россказни о призраках, но разгуливать по мрачному коридору все-таки не хотелось. Однако минут через десять скука начала пересиливать чувство тревоги, и графиня осторожно вышла из комнаты, стараясь держаться поближе к стене.

С дверью мастерской Дина провозилась минут пять. Тугой механизм никак не хотел поддаваться, девочка повисла на ручке и, уловив момент, что есть силы, качнулась и рванула ее на себя. Дверь еле слышно скрипнула и приоткрылась. Набрав побольше воздуха в легкие, Дина коротким прыжком оказалась внутри зала. Тревожно осмотревшись по сторонам и не заметив ничего опасного, графиня шумно вздохнула.

Мастерская встретила девочку привычными загромождениями холстов на полках, старыми потускневшими мольбертами с недописанными картинами, ведрами с краской, расставленными в хаотично порядке. В который раз художница мысленно отругала себя за творческий бедлам, царивший в зале.

Наигранно бодро девочка зашагала к ближайшему подоконнику, намереваясь быстро взять пару свечей и поскорее вернуться в свою комнату. Вспышка молнии застала ее почти у самого окна, на мгновение осветив пространство бледным призрачным светом. Дина невольно опустила взгляд на пол и вздрогнула, увидев там мокрый след сапога. В мастерской помимо нее кто-то был.

Забыв, зачем она здесь, маленькая графиня растерянно попятилась назад. Однако через пять секунд еще одна молния осветила дальний угол мастерской, и Дина увидела человека, стоявшего к ней немного боком. Скользнув взглядом по незнакомцу, и картине за ним, у девочки похолодело в груди.

Это был он. Воин из давнего сна, это его она нарисовала на первой своей картине. В памяти мгновенно всплыл тот яркий образ, под впечатлением от которого она и решила впервые изобразить свои видения на холсте…

Дина помнила все до мельчайшей подробности. Багровое небо местами омрачали черные тучи, как лохмотья нищего, разорванные бесновавшимся ветром. Внизу скромно приютились горы, но на них, пожалуй, обращали внимание лишь хорошо ознакомившись с картиной. Да, уже потом зритель начинал присматриваться к подозрительно похожим на людей точкам на скалах, но в первый раз это все блекло перед центральной частью картины, где сошлись в смертельном поединке черноволосый смуглый человек и какой-то странный щуплый эльф со светлыми волосами.

Видно как ураганный порыв ветра едва не сбивал воинов с ног, но ни один с них не был готов уступить. Человек был одет в плотный черный кафтан и сапоги до колен, эльф – в серый балахон и кожаные башмаки, оба вооружились двумя стилетами. Первый пребывал в слепой ярости, было видно его свирепый оскал и пылавшие огнем глаза. Дитя Нуаду же, напротив, сохранял чуждое жаркому поединку спокойствие, его взгляд казался даже немного виноватым, словно он жалел о чем-то настолько, что не мог выбросить это из головы даже в смертельной схватке.

Неизвестно почему, но у всех видевших картину складывалось впечатление, что победит именно человек. То ли, объятый непреодолимой ненавистью и желанием расправиться с врагом любой ценой, образ человека получился настолько сильным, то ли в глазах эльфа мимолетом читалось смирение со смертью, покорность злому року, из-за которого он сейчас здесь. А может люди просто болели за своих, видя то, что хотели видеть.

Дина была полностью уверена в том, сегодняшний гость – тот самый воин с ее картины. Но кто он и зачем сюда пришел, графиня даже не догадывалась. Напряженно отходя к двери, девочка зацепила локтем сосуд с акварелью. Он опасно покачнулся, а потом начал заваливаться набок. Дина едва успела придержать его рукой, но зацепила крышку, венчающую сосуд, и она с легким хлопком соскользнула на полку.

Незнакомец содрогнулся, и медленно обернулся через плечо. Различая в темноте лишь силуэты, они несколько секунд пристально всматривались друг в друга. Девочка чувствовала, как ослабевает ее рука, придерживающая тяжелый сосуд, и как он все больше кренится набок, но боялась сдвинуться с места. Ночной гость тоже мешкал, должно быть, не ожидая никого встретить в мастерской в столь поздний час.

Дина ощутила пальцами правой руки холодное касание жидкости – краски, капающей с наклонившегося сосуда. Светло-серые капли светились в темноте пугающим зеленоватым светом. Девочка ошарашено выронила с рук сосуд и со всех ног бросилась к выходу. Мужчина дал ей секунду форы, а потом с небывалой легкостью в три прыжка пересек комнату и поймал ее у самой двери, спешно приподняв над землей. Одной рукой незнакомец бережно закрыл ей рот, другой стал держать руки за спиной.

– Успокойся. – Как можно мягче произнес воин. – Я пришел сюда с намерениями не причинять кому-либо из вас вред.

– Я… – Незнакомец с трудом сглотнул образовавшийся в горле ком и продолжил.

– Меня интересует та картина. – Гость кивнул на дальний угол мастерской, где он стоял пару секунд назад.

– Отпусти девочку. – Послышался резкий мужской голос за спиной воина.

Ночной визитер неторопливо повернулся к говорившему, однако не ослабил свою хватку.

– Отпусти графиню, а сам с поднятыми руками шагай к стене позади себя. – Сквозь зубы медленно повторил дворецкий, держа арбалет двумя руками, и насторожено водя им со стороны в сторону.

– Кто и когда написал эту картину? – Всматриваясь в побелевшее от испуга лицо девочки, спросил воин, не обратив на оружие никакого внимания.

– Ты оглох? – Кардиж демонстративно поднял арбалет и прицелился, хотя и стоял всего метрах в четырех от странного незнакомца – с его опытом стрельбы не промахнуться.

– Я всего лишь хочу узнать «кто и когда». – Воин сосредоточенно заглянул в зеленые глаза Дины, пытаясь найти хоть малейшую подсказку на поставленные вопросы.

Маленькая графиня по-прежнему молчала, немного подрагивая от страха. Крохотные слезинка девочки скатилась по ладони мужчины, он непроизвольно стряхнул каплю на пол, словно опасаясь обжечь кожу.

– Не скажет она тебе ничего. Не может! – Вскипел старый слуга, перехватив арбалет поудобнее.

– Глухонемая она. Девочка недавно перенесла смерть родителей, сильное нервное потрясение. Не говорит теперь! И не слышит! – Рявкнул Кардиж, угрожающе надавливая на курок.

– Картины ему... Искусствовед нашелся... Это она автор, мог бы и сам догадаться. Начала работу четыре года назад, закончила через год.

Загадочный гость тактично перестал закрывать девочке рот, но отпускать ее пока не торопился.

– Почему потребовалось так много времени? – Мрачно спросил незнакомец, переведя взгляд на пожилого слугу.

– Не знаю. – Раздраженно покачал головой дворецкий. – Это ее первая работа, половину картины написала сразу: горы, небо, пейзаж. Людей художница добавила лишь через год, за три дня потом закончила картину.

– Спроси ее, знаками или как вы обычно общаетесь. Скажи, что ей сейчас в спину смотрит стилет, лезвие которого смазано крайне быстродействующим ядом, пусть не делает резких движений. И сам не глупи, пожалуйста. – Воин осторожно отпустил руки девочки, заняв боевую стойку с кинжалом, готовый перейти атаку в любой момент.

Кардиж осторожно опустил арбалет на уровень пояса, чтобы было удобнее держать его одной рукой. Освободившейся кистью немолодой слуга плавно перевел слова ночного визитера, показав несколько жестов Дине. Графиня сдержанно кивнула, и опасливо посматривая на воина, дрожащей рукой что-то показала в ответ.

– Говорит, что не совсем точно запомнила свои сны. Они показались ей несколько странными, и немного противоречивыми. В первый день ей приснилось, что два бойца на горе сражаются с другими воинами в алых плащах, на следующий день сон повторился, только те двое дрались уже друг с другом. И то возникал, то пропадал снова образ таверны, как ее… В тени повесившегося человека… или что-то в этом роде. – Пробормотал озадаченный дворецкий.

– Тень висельника… – Вздохнул незнакомец, опустив кинжал.

– Все могло быть иначе. Она видела и альтернативные исходы событий. – Угрюмо сказал сам себе мужчина.

– Спасибо, мне пора. Извините за беспокойство. Забудьте о том, что вы сегодня видели, вероятнее всего мы больше не встретимся. – Нахмурился гость.

– Что тут происходит? – Послышался гнусавый крик с лестницы. Тяжелый скрип шагов прервался глухим стуком, видимо говоривший спросонку споткнулся обо что-то. Стенания боли резко перешли в грязную ругань, дворецкий невольно подался вперед, чтобы закрыть уши девочки, оградив ее от переполняющих дом проклятий.

Кардиж невзначай встряхнул арбалет и тот с глухим скрипом треснул. За доли секунды с его спускового механизма вырвалась скомканная пружина, а за ней вылетел арбалетный болт. Незнакомец подался вперед, молниеносным движением перехватив стрелу в сантиметре от плеча Дины. Воин, молча, отбросил в сторону пойманный арбалетный болт, и проследовал к окну мастерской, взломав замок которого, он сюда и проник.

Дворецкий не стал препятствовать необычному гостю, а кинулся к Дине и виновато обнял ее, глядя вслед уходящему визитеру.

– Ради всего святого извините меня, моя госпожа. Старое, старое износившееся оружие… Время не жалеет никого, а ведь и думал отнести его к оружейнику. Завтра же, как только мастер откроет свою лавку, все, все до кухонного ножа проверим.

Воин аккуратно открыл окно и на секунду замер, собираясь с мыслями. Позади него все так же слышался поток отборной брани, на этот раз уже в адрес пожилого слуги и девочки. Что-то взяв себе на заметку, мужчина легко кивнул, словно соглашаясь с возникшей только что догадкой.

Гроза за окном пошла на спад. Человек мысленно поблагодарил погоду, принимая это за добрый знак. Путь предстоял длинный.

Не на конкурс, потому как лимит символов 35к, а за большее Сталин может попросить прибавку к зарплате, по доллару за сто символов. На конкурс вероятнее всего пойдет последняя  (или предпоследняя) глава, где мясо и «экшон», потому как в ней вроде все веселее и уже видны итоги. А всем предыдущим текстом постараюсь объяснить логику персонажей, дополнить сюжет интересными деталями.

Пока не придумал названия, т.к. вариантов несколько и все они по-своему хороши, поживем – увидим, позже можно попросить модератора переименовать тему.  В повествовании вскользь будут упоминаться «обычные» люди, т.е. те самые паладины, маги и т.д. Пока эту фракцию не добавили, оставляю за собой возможность «додумывать» ее самому, в приделах разумного конечно, вскользь и взяв за основу предысторию.

Буду признателен, если укажете на возможные ошибки, как опечатки, так и логические нестыковки, и все то нехорошее, за что зацепится глаз.

мне нравиться. Приятно читаеться. Атмосферно.8/10

Патриарх никак не мог поверить, что его сын осмелился так опозорить их род, связав свою судьбу с ельфийкой (эльфийкой)

Видно, что текст проверялся, но глаз зацепился  :blush:

Туго читается :(

Как аптечный справочник :(

Грамотно написано и интересно. Зачитался.))

Дочитала. Букав и вправду многа. Одобряю.

Воооо. Хоть на мой взгляд и этот рассказик шибко мал, но на фоне других, его объём уже больше похож на объём рассказа, а не анекдота. :)

есть интрига, начало положено, с нетерпением жду продолжения.

Интересное начало,удачи!

Глава 2. Аукцион

 

– Пятьдесят тысяч раз, пятьдесят тысяч два, пятьдесят тысяч три. Продано за пятьдесят тысяч господину в белой широкополой шляпе. – Довольно ухмыльнувшись, аукционист Садир размашисто ударил деревянным молотком о специальную подставку. Торги определенно удались, прибыль оказалась даже большей, чем они ожидали.

Милко Сальети окинул глазами покупателей, загадывая себе, кто приобретет следующий лот. Пробежав глазами по увлеченным торгами людям, он напоролся на неприятный взгляд черноволосого мужчины позади себя и, испытав холодок по спине, отвернулся. Что-то в мужчине показалось ему знакомым, они вроде и виделись когда-то, вот только обстоятельств Милко вспомнить не мог, как не старался.

– Странный мужик какой-то. Не покупает ничего, даже не торговался ни разу, сидит, подбрасывает вверх шарик и ловит его, нашел, где жонглировать. Стоило бы выставить его вон, но не хочется поднимать скандал, это может отразиться на торговле. Но ничего, после аукциона мои друзья «побеседуют» с ним, надо узнать, что это за «штрих». – Подумал и криво усмехнулся Сальети.

На необычного мужчину в заднем ряду косились и рядом сидящие покупатели. Действительно, молодой человек в темно-зеленом жилете, серой рубахе и штанах простого покроя резко контрастировал с собравшимися здесь пышно одетыми вельможами. А его изношенные сапоги… Кожа, казалось, оставалась целой лишь благодаря божественному вмешательству Харада, до того она была затертой и истрепавшейся. «Но раз получил приглашение на аукцион, то, значит, какой-никакой дворянин, пусть и со странностями» - думали собравшиеся и переводили мысли на торги.

Редьярд не сводил глаз с организатора аукциона – Милко Сальети. Этот напыщенный коротышка сильно удивил его, решив продать картины двоюродной племянницы.

Прошла неделя с его ночного визита в дом Азерейнов. Редьярд уже нашел новую работу в конвое торговых кораблей Вест-Ирсельнортской компании, когда узнал о предстоящем аукционе с картинами маленькой графини. Пришлось задержаться с отплытием.

Воин невозмутимо наблюдал за торгами, изредка посматривая на продаваемые лоты. Изображенных на холстах людей он не знал, даже местность на картинах была ему не знакома. Но Редьярд чувствовал, что его привела сюда сама судьба, ведь не задержись он тогда на пять минут, был бы уже на полпути к Ирсельнорту.

Мастерски написанные картины девочки привлекли пристальное внимание местной знати. Вельможи азартно торговались за каждую, расставаясь с кругленькими сумами в обмен на творения двенадцатилетней художницы. А Редьярд откровенно скучал, лениво перебрасывая с руки в руку цирковой шарик.

Торги уже подходили к концу. Аукционист удовлетворенно похлопывал себя по бокам, подсчитывая в уме сегодняшнюю выручку. Самодовольный коротышка Милко Сальети так и светился высокомерием, величаво развалившись на стуле.

– Господа, на сегодня все. Торжественно объявляю аукцион закрытым. Всем спасибо, напоминаем, что завтра у нас будет выставлена отменная коллекция фарфоровой посуды. Не пропустите…

– А последний лот, его вы не собираетесь продавать? – Перебил аукциониста грузный мужчина в белой широкополой шляпе, который скупил сегодня большую часть выставленных произведений.

– Нет, что вы... – Лицо Садира расплылось в медовой улыбке.

– Последняя картина недописана, не хотелось бы предлагать столь уважаемым сеньорам некачественный товар. – Аукционист бережно провел рукой по картине, завешенной куском белой ткани.

– Месье, вы сможете купить ее через месяц, уверяю, она станет настоящим украшением вашего дома. – Оживился Сальети, видя, что деньги уходят у него из-под носа.

– Через три дня я покидаю город. И вряд ли вернусь сюда ранее, чем через полгода, мой строительный бизнес требует жесткого контроля. Поэтому… Я бы предпочел поторговаться за нее сейчас. – Покупатель чинно поправил воротник.

– Разумеется, с условием, что мастер закончит свое творение в предложенный вами срок, и вы передадите картину моему управляющему. Когда я вернусь, мы найдем ей место в коллекции.

Садир с Милко довольно переглянулись, кивнув друг другу.

– Месье, все ради вашего удобства. – Легонько ударил себя в грудь Сальети, демонстративно склонив голову в знак согласия.

– Начнем торги. – Аукционист аккуратно, с величественным выражением лица сдернул покрывало с картины.

Редьярд вздрогнул и невольно подался вперед. Его взору открылось то, зачем он сюда и пришел.

Картина была закончена наполовину. Художница изумительно точно смогла изобразить морактарскую степь – воин узнал это гиблое место с рассказов. Все безошибочно совпадало. Потрескавшаяся выжженная земля, на которой не могло вырасти ничего, кроме гадкой горынь-травы, но и та местами мутировала, уродливо разрастаясь в дьявольских узорах. Курганы человеческих костей, и обглоданные костяки странных хищных животных побольше – время не тронуло их, не в силах перебороть переполняющую воздух Черную магию. Высокие мрачные могильники и грязно-коричневые, пропитанные кровью алтари жертвоприношений неподалеку. Это было царство Нежити, владения Проклятых.

На картине отсутствовало небо. Казалось бы, что сложного, даже детям было известно, что в краю мертвых небесную гладь заполняют беспросветные темно-серые тучи. На их землях царит сумрак, неупокоенные больше всего на свете ненавидят солнечный свет. Но верхняя часть полотна оказалась нетронутой вообще, и даже знакомых всем по жутким байкам плотоядных летающих рептилий не было.

В центре девочка нарисовала стычку рыцаря в серых доспехах и шести преградивших ему дорогу пеших воинов в темной кольчуге. Эту шестерку художница изобразила нечетко, набросав на полотно лишь расплывчатые фигуры людей, словно зритель смотрел на них сквозь замутненное стекло. В силуэтах бойцов предположительно угадывался их пол, но все кроме рыцаря стояли спиной, а лицо последнего практически полностью закрывало забрало массивного шлема. Как только и можно было попытаться опознать пеших ратников, так это по телосложению и цвету волос двух девушек, в которых они немного показывались из-под кожаного шлема.

А вот на рыцаре Редьярд с глубочайшим изумлением обнаружил фамильный доспех своей семьи. Этого не могло быть, и, тем не менее, художница с потрясающей точностью смогла отобразить все его детали. Воин ошеломленно пожирал глазами картину, не в силах поверить в происходящее.

– Это сон. – Заволокла сознание мысль, спасая разум от изничтожающего шока. – Я ведь видел, видел все своими глазами… все сгорело дотла. Держал в руках черный пепел, ступал по выжженной земле, вдыхал тяжелый смрад гари. Такого не бывает…

– Шестьдесят тысяч раз, шестьдесят тысяч два… – Ликующий голос аукциониста вовремя вывел Редьярда из состояния отрешенности.

– Семьдесят тысяч. – Хрипло произнес воин.

– Ага, семьдесят тысяч от мужчины в темно-зеленом жилете. – Садир окинул Редьярда пренебрежительным взглядом, поморщившись при виде его простоватой одежды.

– Вы в курсе, что мы принимаем только наличные? – Язвительным тоном поинтересовался аукционист.

Воин скупо кивнул, не отрывая глаз от картины.

– Ну что же… Садир потер ладони в предвкушении прибыли. – Семьдесят тысяч раз…

– Чего же мелочиться? – Вальяжно усмехнулся тучный мужчина в широкополой шляпе. – Даю сто…

– Сто двадцать. – Невозмутимо бросил Редьярд.

– Сто пятьдесят. – Толстотел азартно хлопнул в ладоши, смахивая со лба выступившие от волнения капельки пота.

Редьярд напряженно вздохнул и достал из-за пазухи небольшой продолговатый предмет, завернутый в черный платок. На негнущихся ногах воин прошел к столику аукциониста и осторожно положил загадочный сверток перед Садиром.

– Стилет из метеоритной стали. На черном рынке такой же необработанный слиток металла стоит, по меньшей мере, пятьдесят тысяч. – Сдержанно пояснил мужчина.

По залу пробежал ропот недовольства. Милко Сальети как ужаленный вскочил на ноги и озлобленно погрозил кулаком в направлении четырех здоровенных детин-охранников у двери.

– Как же так, мы тщательно всех проверили, откуда в зале оружие? Вы, бездарные холопы, конфискуйте и спрячьте эту гадость.

– Спокойно, господа, я думаю это всего лишь маленькое недоразумение. Постараемся обойтись без крайних мер. Дорогой Милко, пожалуйста, сядьте на место и мы продолжим. – Мягко пролепетал Садир, успокаивающе разведя руками.

Сальети что-то неразборчиво пробормотал себе под нос и разочарованно сел, одарив напарника обиженной миной.

Аукционист смерил Редьярда недоверчивым взглядом и боязливо вытряхнул содержимое свертка на стол. В лучах солнца сверкнул четырехгранный кинжал искусной работы. Садир, не скрывая глубокой заинтересованности, с благоговением взял его в руки.

Это был один из тех редких случаев, когда превосходный металл находил достойного мастера. Кузнец со всем знанием дела подошел к обработке чудесного материала, умело соединив неземное вещество с непостижим мастерством профессионала. Оружие было прекрасно в своей простоте, и в тоже время едва ли не совершенно в этой смертельной ипостаси.

Дрожащими руками аукционист положил кинжал на платок и расстегнул воротник рубахи, как рыба жадно глотая воздух. Настоящую цену стилета торговец, конечно же, знал, но никак не мог понять столь сильный интерес этого бедно одетого незнакомца. Он не был похож на настоящего ценителя искусства и в тоже время был готов отдать за картину самое дорогое. Грех было этим не воспользоваться…

– Пожалуй, могу принять его за сорок пять тысяч… И ни монетой больше! – Наигранно ударил по столу аукционист, от волнения закусив губу.

Редьярд хмуро забрал сверток со стилетом, но на полпути передумал и вернул его на стол.

– Идет. – Холодно процедил сквозь зубы мужчина.

– Господа… – Начал свое обращение Садир, но не смог продолжить разговор. Набрав полные легкие воздуха, торговец попытался справиться с нахлынувшим на него возбуждением.

– Господа, итак сто шестьдесят пять тысяч раз, сто шестьдесят тысяч два…

– А я бы хотел сначала убедиться в платежеспособности этого не вызывающего у меня доверия молодого человека. Сдается мне, он тот еще плут и обманщик. – Раздраженно проскрипел толстяк в шляпе, сжимая кулаки.

– Это можно. – Лукаво подмигнул ему аукционист. – Сеньор, предъявите, пожалуйста, оговоренную сумму.

Воин лаконично кивнул и неспешно снял с себя жилет. Бережно положив его на стол, Редьярд взял свой стилет и ловким движением разрезал подкладку на одежде. Приподняв жилет над столом, мужчина умело высыпал в кучу спрятанные в ткани золотые монеты.

– Здесь все. – Безучастно произнес воин, повесив «выпотрошенный» жилет на руку и возвращая стилет на место.

– Не будем задерживать собравшихся подсчетом денег. Выделим на это время после аукциона. – Расплылся в слащавой улыбке торговец, пробуя на зуб одну из монет.

– Это все такие мелочи…

Полнотелый покупатель пренебрежительно рассмеялся.

– Была не была. Даю двести тысяч! А этот прощелыга пусть засовывает свою груду денег обратно в ватник, или куда ему возжелается. – Толстяк высокомерно повел рукой, демонстрируя горделивое презрение к конкуренту.

– Кхех… – Помассировал шею Садир, отгоняя пробежавшие по коже мурашки.

– Двести тысяч раз… – Аукционист выжидающе взглянул на Редьярда, рассчитывая на новое повышение ставки.

Но воин застыл как вкопанный, не сводя глаз с картины. Было видно, как мужчина напрягся всем телом, сжав кулаки так, что побелели костяшки.

– Двести тысяч два… – Медленно произнес Садир, растягивая каждое слово, и все еще надеясь на продолжение торгов.

– Ну что там еще? – Раздраженно гаркнул торговец, почувствовав, как его тормошат сзади за одежду.

За его спиной стояла заплаканная Дина, мертвой хваткой вцепившаяся в полы рубахи акционера. Редьярд встретился взглядом с маленькой графиней и понял, что та не спала прошлой ночью. Бледность лица, искусанные до крови губы, и раскрасневшиеся глаза ясно показывали, как она отнеслась к этому аукциону. Мужчина даже не догадывался, как Сальети смог «договориться» со своей двоюродной племянницей о продаже этих картин, но Редьярду неумолимо захотелось сейчас съездить этому мерзавцу по морде.

Девочка встала на цыпочки и одной рукой ухватилась за молоток аукциониста, препятствуя завершению торгов, а второй аккуратно расстегнула золотой кулон с рубином на своей шее. Держа его тремя пальчиками за застежку, девочка бережно положила его на кинжал, застенчиво кивнув на стоявшего напротив нее Редьярда.

– Не понял… – Вытаращил глаза торговец, переводя взгляд с украшения на графиню и обратно.

– Ты повышаешь ставку этого сеньора? – Изумленно выдохнул аукционист, повертев кулон в руках. Он невольно залюбовался великолепной огранкой большого ярко-красного рубина в центре украшения, определенно, камень побывал в руках настоящего ювелира-профессионала.

Девочка робко махнула головой в знак согласия.

–Дело приняло необычный оборот. Однако… – Садир придирчиво осмотрел драгоценный камень на свету, прощупывая каждую грань.

– Потянет на шестьдесят тысяч…. Но, учитывая некоторые потертости изделия, я вынужден снизить цену до пятидесяти пяти. Шлифовка все исправит, но сами понимаете, она будет стоить хороших денег. – Заправски оценил украшение аукционист.

– Что здесь творится? – Возмутился зажиточный толстяк.

– То один прохиндей закладывает свои железки, теперь еще какие-то ненормальные дети суют свой нос в торги…

– Минуточку, я сейчас все улажу. – Встрепенулся Милко Сальети.

– Эта девочка – моя двоюродная племянница. Дайте мне пять минут, и я научу несносного подростка манерам!

– Хм… В правила ничего не говорится о запрете участия в торгах несовершеннолетних, мы как-то не уделили внимание этому факту. Само собой подразумевалось, что приглашения получат лишь состоятельные персоны, соответственно только они и станут участниками аукциона. – Озадаченно почесал подбородок Садир.

– Поэтому не вижу причин отказывать…

– Гараан вас побери… Это уже принципиальный спор! Я дам триста, нет четыреста тысяч золотых, завтра же «подтяну» свои капиталы из соседних городов. – Проскрипел зубами раскрасневшийся толстосум.

Аукционер перемигнулся с напарником, мечтательно потирая ладони. Конечно, только дурак мог бы отказаться от подобного предложения.

Редьярд подбадривающее кивнул поникшей графине и иронично оборвал триумф дельцов.

– Согласно тем же правилам участники аукциона или платят сразу же по окончанию торгов или их ставка аннулируется.

– Ну, для проверенных покупателей… – Побледнел Садир.

– Вы нарушаете соглашения аукциона? Это неуважение ко всем собравшимся. – Прохрипел с первого ряда пожилой мужчина в дорогой парчовой накидке.

В зале послышался шепот неодобрения. Вельможам было в принципе все равно, как завершатся разногласия между торгующимися, но отступление от правил действительно давало повод усомниться в оказанном им почтении. Вершить такие сделки на виду у всех уже смахивало на откровенное хамство.

– Нет, что вы… но… мы… – Не мог подобрать слов аукционист, чувствуя, как язык словно наливается свинцом.

– Ну, хватит, мне это надоело! – Вскипел грузный мужчина в широкополой шляпе.

– Мне с самого начала показалось знакомым лицо этого оборванца. Я вспомнил, вспомнил! Это известный разбойник, презренный грабитель путешественников, главарь одной с банд Годгоррата. Он и его шайка горцев попортили много крови моим людям, странно, что его не повесили еще в порту по прибытии сюда. Проскочил-таки, шельма, но ничего, Зердера Дика не проведешь. – Толстосум театрально поднял кулаки, демонстрируя готовность тут же, на месте расправиться с бандитом.

Редьярд помрачнел и непроизвольно сделал шаг к своему обвинителю. Толстяк сник и тут же истошно завопил:

– Охрана, Крэпс, Черси, схватить негодяя!

– Это все клевета. – Невозмутимо возразил воин.

– Хех, в городской темнице разберутся! – Насмешливо хихикнул Милко Сальети.

Дверь в дальнем конце зала распахнулась настежь и в помещение ввалились два массивных верзилы, видимо отозвавшиеся на крик хозяина Крэпс и Черси. Редьярд смерил их оценивающим взглядом и понял, что влип. Мужчина перевел глаза на запасной выход неподалеку. У той двери демонстративно разминали запястья четыре не менее рослых амбала – подручные аукциониста.

Воин медленно надел жилет, улыбнувшись самими уголками губ. Когда здоровяки были на полпути к нему, он резко пнул ногой легкий стол Садира. Деньги, кинжал с платком, бумаги и счета аукционера полетели в толпу аристократов, зажигая в их глазах корыстолюбивые огоньки жадности. В следующее мгновение Редьярд что есть силы прыгнул вперед, умело поймав в полете свой кинжал и кулон графини, и перекатился по деревянному настилу, смягчая удар.

Мужчина мгновенно прочитал на пролетающей мимо бумажке слово «акция», но акцией чего именно она была, не понял. Воина вдруг осенила безумная идея. Редьярд с наигранным удивлением во все горло закричал:

– Акции алмазных копей здесь???

Среди собравшихся покупателей начинались беспорядки, грозящие перерасти в настоящую заваруху. Знатные люди соскакивали со стульев и теряли голову при виде желанных картонок и золотых кругляшек, спешно подбирая их с полу, вырывая друг у друга из рук и проклиная рядом стоящих. Громилы Крэпс и Черси завязли в образовавшейся потасовке, прокладывая себе дорогу локтями и пудовыми кулаками.

Редьярд пролетел в кувырке еще пару метров, пока не уперся в стену. Быстро оглянувшись, он увидел, как толпа дерущихся покупателей перекрыла путь назад. Свалка возникала уже совсем рядом, рискуя вовлечь в себя и воина. Мужчина отчаянно осмотрелся вокруг, ища выход из возникшей ситуации. Он оказался едва ли в гуще драки, окруженный скандалящими и борющимися друг с другом вельможами.

– Аристократы такие… аристократы. – Горько усмехнулся про себя Редьярд, искусным движением одной рукой надев себе на шею кулон.

Через секунду воин почувствовал, как что-то взяло его сзади за шиворот и приподняло над землей. Краем глаза увидев надвигающийся на него здоровенный кулак, мужчина едва успел внутренне собраться и напрячь мышцы. Удар пришелся по ребрам, настолько сильный, что у Редьярда на секунду потемнело в глазах и перехватило дух.

Едва воин пришел в себя, как увидел, что амбал заносит руку для следующего удара. Превозмогая боль в груди, мужчина сосредоточился и ловко оттолкнулся ногами от пуза верзилы, качнулся вперед и забрался на только что державшую его руку здоровяка. Умело сжавшись и развернув руки, воин выбрался со своей жилета, ставшего ему ловушкой.

Крэпсовый замах, не найдя цели, едва не стоил ему равновесия, амбал пошатнулся вперед, чуть не рухнув на пол. Редьярда ощутимо тряхнуло, и он сорвался с руки громилы, насилу успев ухватиться за рукав его стеганой куртки. Не растерявшись, воин со всего размаха залепил верзиле ногой в подбородок, и сразу же, уходя от удара подоспевшего на помощь Черси, мужчина раскачался и перелетел на другую руку здоровяка. Не давая тому опомниться, воин ухватился за локоть амбала, и ударил его по глазам растопыренными пальцами. Послышался ожесточенный крик боли, Крэпс яростно замахал руками, сбрасывая опасного «прилипалу».

Редьярд кубарем покатился под ноги Черси, который неуклюже попытался на него наступить, но сам едва не завалился на пол. Воин вовремя ухватился за сапог верзилы и резко перестал катиться по деревянному настилу, плюхнувшись на спину. Прыжком вскочив на ноги, Редьярд, недолго думая, попытался загнать кинжал громиле между лопаток, но здоровяк в ту же секунду ушел в сторону.

Стилет наискосок полоснул по ремне амбала, и его тяжеленный пояс с грохотом упал на пол, звеня навешанной на него мелочевкой вроде кошеля, фляги, ножен и табакерки. Верзила инстинктивно нагнулся, чтобы его поднять и сразу же получил с ноги в солнечное сплетение, в пах, а потом еще и в кадык, окончательно распластавшись на земле.

Почувствовав движение воздуха над головой, воин сделал кувырок вперед, уклоняясь от удара. Как оказалось не зря, Крэпс скоро пришел в себя и как бешеный жаккар попер на Редьярда. Мужчина хотел было рывком уйти назад, но неожиданно натолкнулся на сцепившихся в борьбе за горсть монет покупателей. Державшую золото руку тряхнуло, и деньги рассыпались по полу. Видя безумный оскал дерущихся, воин предусмотрительно «вырубил» ближайшего к себе покупателя тумаком в сонную артерию, а следующего сбил с ног грамотно проведенной подсечкой.

Редьярд еле успел откатиться в сторону, как мимо него пролетел озверевший Крэпс, врезавшись в свалку «месящих» друг друга за драгоценные картонки-акции вельмож. В стане аристократов послышались раздосадованные крики боли, но громила за пару секунд успокоил недовольных серией мощных затрещин.

Быстро поднявшись на ноги, воин со всех сил кинулся к ближайшему окну неподалеку. Редьярд попытался выбить стекло, однако врезавшись в него с разбегу, не оставил там даже царапины.

– Этот пункт организаторы тщательно продумали. – Выругался про себя мужчина.

– Наверное, уже были подобные «умники»…

Привычно засунув кинжал в рукав рубахи, воин ловко уперся ногами в оконную раму и попытался добраться до карниза. Но едва он смог зацепиться за него, как почувствовал, что что-то потянуло его вниз. Под ним стоял и хищно улыбался Крэпс, держа двумя руками Редьярда за лодыжку. Секунд десять они напряженно боролись, каждый тянул в свою сторону. Мужчина чувствовал, как силы начинают покидать его. Мышцы, казалось, вот-вот разорвутся, кровь стучала в ушах, глаза застилала непроглядная пелена. В какой-то момент в мозгу родилась сумасшедшая идея, но воин смог понять ее только через две секунды. Не хватало кислорода, он задыхался.

Это был единственный шанс спастись. Собравшись с силами, воин что есть мочи тряхнул руками и кинжал скользнул вниз по рукаву рубахи, больно уколов плечо. Воин, не обращая на это внимание, решительно разорвал зубами ворот рубашки и аккуратно взял лезвие стилета в зубы. Умело повернув голову, Редьярд бросил кинжал громиле в лицо.

Амбал непроизвольно отпустил ногу воина правой рукой и отбил ладонью оружие. В тот же миг мужчина резко подтянулся на обеих руках и, разбивая кулак в кровь, пробил деревянный корпус небольшой ящичка над карнизом. За секунду что-то покрутив внутри, он с умиротворенной улыбкой вырвал оттуда пару зубчатых шестеренок.

Опомнившись, Крэпс снова схватился второй рукой за ногу воина, насилу не сорвав того с карниза. Но секундой спустя произошло нечто странное. С поврежденной Редьярдом коробки над карнизом раздался пронзительный треск, а потом шторы пришли в движение, сбив верзилу с ног и завернув его в подобие тряпичного кокона. Тросы натужно пытались оторвать от земли получившийся куль с тушей здоровяка, однако лишь тягуче скрипели в своем отчаянном порыве. А еще через секунду карниз не выдержал и рухнул вниз, прямо на голову Крэпсу…

Редьярд спешно выплюнул собравшуюся во рту тягучую массу. Хорошо же он приложился, раз потерял сознание. Звенело в ушах, чувствовалось, как немеет язык и десны, но это были еще предвестники беды, а не само несчастье. Вообще, наверное, глупо, крайне глупо держать во рту стилет, добротно смазанный ядом… Теперь только бы успеть…

Трюк с механизмом карниза, отвечающим за шторы, раскрывающиеся днем и закрывающиеся ночью, Редьярд узнал случайно. Полгода назад он гостил у одной одинокой баронессы и, увидев поломку, как истинный мужчина полез ее чинить. Правда его, в отличие от Крэпса, тогда основательно замотало и подняло под потолок, пришлось висеть так, пока не пришла помощь. Горький опыт же остался на всю жизнь.

Приподняв голову, воин пристально осмотрелся. Вероятнее всего он «отрубился» минут на десять. Благодаря его разборке с верзилами, на пару-тройку метров вокруг оставалось свободное пространство. Глядя на бедолаг, попавших под горячие руки двух амбалов, люди пока старались держаться от этого места подальше, хотя и подступали все ближе. Сама заварушка поутихла и разбилась на отдельные очаги.

– Однако хилые аристократишки выкинули… оказывается, жизнь в этом городке довольно-таки пресна. – Сделал пометку у себя в голове Редьярд.

Лжеобвинитель Зердер Дик лежал без сознания со сломанным носом – Крэпс ухитрился ненароком задеть своего господина в порыве ярости.

Садир с Милком Сальети оторопело наблюдали за суматохой, ни разу не посмотрев в его сторону.

– Видимо решили, что я «просплю» долго. А они потом, после окончания суматохи посчитают мне ребра. – Мысленно вздохнул мужчина.

Но торговцы не решались вмешаться. Оно то, в принципе, было и понятно, завтра семьи вельмож начнут искать виноватых в случившемся. Организаторам в любом случае придется несладко, зачем усугублять ситуацию. Двое верзил-подручных аукциониста закрывали их от агрессивной толпы, исправно отталкивая особо непонятливых, еще двое стояло у запасного выхода, по всей видимости, охраняя пути отхода. Мало ли во что могла перерасти эта потасовка.

Редьярд, превозмогая боль в спине, подполз к кинжалу, пряча его в рукав. Пока ребята отвлеклись, стоило подобраться к ним поближе. Проявляя незаурядную сноровку, воин преодолел основную часть пути. Он часто замирал, присматриваясь к аукционисту и его напарнику, однако те не отрывали глаз от противоположного угла зала, что-то с мрачным видом обсуждая. Должно быть, там сейчас выясняли отношения весьма влиятельные особы.

– Ну, только бы повезло… – Пронеслось в мыслях мужчины, когда он аккуратным кувырком появился из-за небольшой свалки дерущихся.

Но на этот раз фортуна повернулась к воину не самой привлекательной стороной. Редьярда мгновенно заметила охрана аукциониста, приготовившись к бою. Решив, что терять в принципе нечего, мужчина невозмутимо пошел к ним, ловко перебрасывая стилет с руки в руки.

– Не подходи! – Завопил до смерти испуганный Милко Сальети.

– Иначе что? Оглушишь меня своим визгом? – Саркастически поинтересовался Редьярд, искусно играя кинжалом.

– Или я убью ее… – Сальети жестко притянул к себе за волосы маленькую графиню, приставив ей к горлу короткую иглу с треугольной режущей кромкой на конце, которой аукционисты обычно проверяли подлинность изделия.

– Вспомни, она отдала за тебя самое дорогое – кулон, доставшийся ей от матери. Готов ли ты пожертвовать этой девочкой? – Ехидно оскалился Милко, водя оружием по шее беззащитного ребенка.

Воин обескуражено остановился, обдумывая дальнейшие действия.

– Не готов. – Процедил сквозь зубы мужчина, убирая стилет в рукав.

– Нет, нет, что ты. Оружие отдай мне, я его поберегу. – В предвкушении будущего заработка Садир лукаво улыбнулся.

– Подойди поближе, только без глупостей. – Аукционист махнул рукой своим наемникам, чтобы те пропустили Редьярда.

Воин не спеша приблизился к торговцу, оценивающе рассматривая Сальети и ища подходящий момент для нападения. Осторожно достав со складок рубахи кинжал, мужчина медленно протянул его аукционисту.

– Девочку отпустите. – Холодно произнес Редьярд.

– Всему свое время. – Пролепетал Садир, восхищенно поглаживая стилет.

– Мы к этому еще вернемся. Но и ты прохвост… Где фамильный кулон графини, думал, что я о нем забыл?

Редьярд мрачно покосился себе на грудь, где из-за разорванной рубахи немного выглядывала золотая цепочка.

– А… понял. Решил примерить. Думаю, мне он больше подойдет. – Подмигнул ему торговец, лезвием стилета поддев цепочку украшения.

– Дружбан, этот кулон… – Спешно произнес Милко.

– Да ладно, я аккуратно. – Усмехнулся Садир и лезвием резко сорвал украшение с шеи мужчины.

– Не трогай его! – Истошно крикнул коротышка, невольно подавшись вперед. И одновременно с его воплем кулон, подвешенный на кинжале, вспыхнул алой вспышкой, на мгновенье ослепив всех нестерпимо ярким светом.

Протирая глаза, Редьярд почувствовал, как торговец без сознания завалился ему на плечо. Не давая приспешникам последнего опомниться, мужчина на ощупь вырвал из рук Садира оружие.

Молниеносно шагнув вперед, воин кинжалом выбил у Сальети иглу и что есть мочи врезал ему левой рукой в нос. Послышался жуткий хруст ломающейся кости, Дина, не раздумывая, впилась зубами в сдавливающую ей горло ладонь двоюродного дяди. Милко протяжно заревел от боли, и инстинктивно зажал нос рукой, стараясь унять бегущую оттуда кровь. Едва хватка Сальети ослабла, девочка тут же выскользнула у него из рук, бойко спрятавшись за Редьярдом.

Воин почувствовал, как его схватили сзади за шиворот, приподнимая над землей. В тот же миг мужчина умело распорол на себе рубаху стилетом и, крутнувшись в воздухе, выскользнул из нее, а потом получил хороший тумак в спину. Редьярда отнесло к стене, падая, он выронил кинжал на пол.

Сейчас между ним и мерзавцем Милком оказался здоровый амбал, еще двое неторопливо пошли на него от дверей запасного выхода. Четвертый громила пытался привести в чувства своего нанимателя – аукциониста. Девочка растерянно забилась в угол и теперь испуганно смотрела на приближающегося к ней, брызжущего кровью из носа Сальети.

– Допрыгался. – Свирепо оскалился перед Редьярдом верзила напротив, демонстративно хрустя костяшками кулаков.

– Теперь мы сделаем из тебя отбивную. Слышишь меня, мясо?

Мужчина сосредоточился и пошел вперед на лихо бравирующего амбала. Сейчас у воина не было даже малейшего плана действий, да и что тут придумаешь… Скрепя сердце, Редьярд решил импровизировать. У него было в запасе еще шесть-семь секунд, пока не приблизятся те двое других здоровяков, и тогда его «перемолотят». А с одним верзилой еще можно было потягаться…

– У тебя есть девушка? Ну, человек, который сможет вытерпеть толстого уродливого безмозглого пня… – Язвительно обратился к приближающемуся громиле Редьярд.

– Заткнись! – Рявкнул в ответ амбал, оскалившись от злости.

– Это удел дворового пса –  прислуживать тому, кто больше даст. – Наигранно усмехнулся воин, презрительно сплюнув.

– Закрой свой черный рот! – Взревел громила, сломя голову бросившись на Редьярда.

Мужчина ловко увернулся от мощного хука с правой, что как пушечное ядро просвистел возле уха. Воин умело потянул руку амбала на себя и тот, потеряв равновесие, рухнул на дощатый настил. Но в последнее мгновение здоровяк успел схватить рукой Редьярда за левое запястье, и тот повалился на пол вместе с ним.

– Поймал. – Хищно улыбнулся поверженный амбал, крепко сдавив запястье «жертвы».

Воин внутренне вздохнул и мысленно перенесся в прошлое. Старый добрый цирк. Здесь всегда были рады Редьярду, и всегда находилось, на что посмотреть. Трюки животных, захватывающие фокусы, смешные выходки клоунов, отчаянные гимнастические номера – все это в бешеном калейдоскопе воспоминаний пронеслось перед глазами мужчины. Пока воин, наконец, не увидел необходимый кусочек памяти…

Хорошие рефлексы снова спасли Редьярду жизнь. Мужчина перекатился вбок и в сантиметре разминулся с летящим на него кулаком верзилы, который пробив дощатый настил, застрял там.

Последний раз он делал это десять лет назад. Правда, тогда его руку не сжимал взбешенный, жаждущий его крови детина. Но с другой стороны все это были похожие оковы…

– Сейчас или никогда. – Воин внутренне собрался и выдернул левую руку из хватки громилы.

Адская боль обожгла изнутри ладонь и пальцы. Так мастера-фокусники освобождались от веревок на запястьях – собственноручно «смещая» себе суставы, а потом вправляя их на место. Говорят, после десятого раза перестает болеть. Редьярд чувствовал похожую боль, что проделывая трюк впервые, что исполняя его в сотый раз.

Два амбала были уже совсем рядом, в паре метров от мужчины. Воин спешно поднялся на ноги и рванул к Сальети. Последний сейчас соревновался в ловкости со своей двоюродной племянницей. Милко вертелся как юла, ожесточенно махал руками, силясь поймать девочку, но та постоянно ускользала, уклоняясь в последнее мгновение, словно дразня своего неповоротливого родственника.

– Зная, чья кровь течет в ее жилах, ты, дружок, можешь так до конца времен мотать руками… – Мысленно усмехнулся воин.

Редьярд в пять прыжков преодолел это расстояние, два верзилы последовали за ним по пятам, но куда им было за ним угнаться… На бегу подняв свой стилет, мужчина мастерски провел подсечку Сальети и шлепнулся на пол рядом с ним, приставив кинжал к его горлу.

Растерянно переглядываясь, здоровяки замерли всего в паре-тройке метров от Редьярда. Милко Сальети не нанимал их и, по сути, никем им не был, но в тоже время являлся компаньоном аукциониста – врядли тот обрадовался бы его смерти.

Видя нехорошую паузу, мужчина ощутимо ткнул локтем коротышку по ребрам и мрачно предупредил нападавших.

– Все оставайтесь на своих местах, или придется «проверить», действительно ли он особа голубой крови…

– Он нам не платит. – Нерешительно пожал плечами один из верзил, сделав неуверенный шаг в сторону Редьярда.

– А тебя здесь не любят. – Саркастически прошептал мужчина побледневшему коротышке.

– Не подходите! Я свой, свой! Этот психопат убьет меня! – Во все горло завопил Сальети, вжав голову в плечи и косясь на воина за спиной.

– Что нам за это будет? – Сразу перешел к делу самый прагматичный из громил.

– Пять тысяч! – Не жалея глотки крикнул Милко.

– Семь. Каждому. – Категорично отрезал наемник.

– Они сошли с ума. За что я буду платить такие деньги? – Обреченно пролепетал коротышка.

– Это охрана. Ничего личного. – Развел руками один из здоровяков.

– Дешево же ты ценишь свою жизнь. – Редьярд легонько надавил лезвием кинжала на яремную вену Сальети, возвращая его на грешную землю.

Милко безысходно кивнул, и амбалы немного поостыли. Используя коротышку в роли живого щита, воин с Диной медленно отошли к запасному выходу, прихватив с собой недописанную картину. Верзилы держались на почтительном расстоянии, однако не отставали от них ни на шаг.

Сальети испуганно задрожал, когда они вышли в коридор.

– Не дергайся, твое убийство не входит в мои планы. – Мрачно произнес Редьярд. Картина оказалась крайне обременительной ношей – объемной и неудобной. Скрепя сердце, мужчина искусно разрезал кинжалом раму картины, бережно вынув оттуда холст и свернув его трубочкой.

– Глупо оставлять после себя открытую дверь. Есть какая-то заколка или булавка? – Спросил воин, удрученно осмотрев механизм замка в двери торгового зала, откуда они только что вышли.

Девочка покачала головой, едва заметно кивнув на своего двоюродного дядю. Редьярд внимательно пробежал глазами по одежде Сальети, разглядев пару миниатюрных серебряных шпилек у того на воротнике. И только коротышка хотел что-то возразить, воин в одно мгновение вытащил их двумя пальцами.

Умелым движением мужчина воткнул шпильки в замочную скважину, мастерски нащупал там пружину запора и резко потянул ее на себя. Что-то в замке щелкнуло, секунду спустя он закрылся. Затем воин ударил рукояткой кинжала по шпилькам, полностью загнав их внутрь и застопорив механизм. Теперь даже если бы громилы додумались обыскать аукциониста и найти ключ к этой двери, она бы не открылась.

Но пора было убираться отсюда…

На мужчину нахлынула волна слабости, едва не лишив его сознания. С последних сил толкнув коротышку к ближайшей стене, Редьярд измученно упал на колени. Перед глазами заплясали черные бабочки, звон в ушах начал сливаться в единый протяжный гул. Яд со стилета быстро распространялся по всему телу – времени было в обрез.

Сосредоточившись, воин отрешился от внешнего мира, с головой уйдя в себя. Проблема была в нем внутри, и если оказалось невозможным ее решить, стоило сжиться с ней, изучив ее с иной стороны.

Мужчина прислушался к биению своего сердца. Обычно размеренное, сейчас под действием яда оно участилось, периодически нарушая привычный ритм. И зря, ведь чем сильнее «работало» сердце, тем быстрее яд разносился по кровеносной системе, поражая жизненно важные органы.

Эту технику мужчина никогда не применял на практике, зная о ее существовании лишь со слов знакомого циркового йога. Но как объяснишь гамму ощущений своего тела человеку, не знающему даже азов твоей профессии? Как научить его видеть твоими глазами, слышать то же, что и ты, наравне с тобой чувствовать боль и удовольствие, предельную концентрацию и полное расслабление?

Йог Роршах приложил все силы, чтобы пролить свет на свои приемы, показывая другу истинную силу человека. Но Редьярду не удавались даже основы основ – контроль над сердцебиением, что уже говорить обо всем остальном. Однако тогда ему не предстоял выбор умереть или освоить это умение. Сейчас же стоило рискнуть…

Сфокусировав внимание на сердечной мышце, Редьярд постарался «почувствовать» ее, выделить ощущения, связанные с ней, среди сотен других похожих. «Отклик» пошел не сразу, природа создала надежный механизм защиты, чтобы препятствовать безрассудному вмешательству. Но разве этим остановишь человека, ищущего предел своих возможностей… Сердечный ритм замедлялся, дыхание становилось все более ровным. Так можно было выиграть у смерти некоторое время…

Во «внешнем» мире прошло около десяти секунд. Редьярд набрал побольше воздуха в легкие и открыл глаза. Перед ним застыла обеспокоенная Дина, приложив ладонь к его лбу. Их глаза оказались на одном уровне, воин секунду всматривался в них, пытаясь понять ее мысли.

– В наше время редко увидишь неподдельную тревогу за незнакомого человека. – Мысленно отметил себе мужчина, борясь с непонятно откуда взявшимся чувством привязанности.

– Девушка, как же вы еще неопытны в отношении жестокого мира вокруг... Позже жизнь сотрет наивность с вашего лица, доверчивость с мыслей, сопереживание с души. – Подумал воин.

Маленькая графиня робко отвела взгляд и смущенно отстранилась. Редьярд осторожно провел кончиками пальцев по ее челке и добродушно кивнул ей.

– Нормально… Со мной все в порядке.

Краем глаза мужчина заметил странное шевеление справа от себя, и молниеносно бросился наперерез. В два прыжка мужчина преградил путь Сальети, что попытался улизнуть, как только на него перестали обращать внимание. Подняв Милко за шею, Редьярд свирепо заглянул в глаза коротышке. Сальети трусливо зажмурился, должно быть, приготовившись к самому худшему.

– Заячья кровь… – Раздосадовано проворчал Редьярд. – Как отравлять жизнь другим, так ты самый первый, а как отвечать за свои поступки, так млеешь. Не бойся, солдат ребенка не обидит.

Воин умело рубанул коротышку ребром ладони по шее, и тот, как подкошенный, рухнул на пол.

– Через час оклемается. А мне нужно идти. – Мужчина бережно поднял свернутый в трубочку холст, взяв его под руку.

Графиня на мгновение посмотрела на упавшего навзничь Сальети, а потом спешно шагнула к воину и взяла его за руку.

– Боюсь, тебе у меня врядли понравится. Аскетичная жизнь – не для девочек из богатых семей. – Неуверенно пожал плечами мужчина, потупив взгляд.

– Подумай, может, все-таки останешься здесь? Этот, конечно, будет пакостить по мелкому, но если с тобой что-то случится, общественность ему не простит. Хотя ваше состояние до твоего совершеннолетия он, пожалуй, спустит подчистую.

Дина на несколько секунд крепко зажмурилась, собираясь с мыслями. А потом сильнее сжала руку Редьярда и нерешительно уперлась лбом о бок воина.

– Взвесь все, пока еще не поздно. Я не знаю твоей жизни, а ты не знаешь моей. Конечно, жить с таким негодяем уже подвиг, однако в любом случае тебе придется бороться за жизнь. Пойдя со мной – придется начать жизнь с чистого листа, и кто знает, как она повернется в итоге. – Озадаченно произнес Редьярд, и, двумя пальцами легонько приподняв подбородок девочки, растерянно заглянул ей в глаза.

– Если что, я могу тебя тоже «вырубить», это смягчит мнение дяди о тебе, когда вы оба придете в сознание. Совместно пережитые невзгоды сближают. Скажешь, что я тебе угрожал. – Воин улыбнулся уголками губ.

– Кстати, так как я заметил, что ты меня отлично слышишь, то может и говоришь прекрасно? Я допускаю, что последние минуты ты читала по губам, но у двери я говорил, повернутый к тебе спиной… – Задумчиво нарушил затянувшуюся паузу мужчина, внимательно всматриваясь в лицо маленькой графини.

Дина вздрогнула и немного сникла, залившись краской смущения. Посмотрев на лежавшего без чувств родственника, она слегка мотнула головой, словно отмахиваясь от плохих мыслей.

– Понял. – Подбадривающе кивнул ей Редьярд. – Разумно, разговор с такими людьми ничему хорошему не научит. Врать, конечно, плохо, но иногда лукавство избавляет от глупых вопросов и пустых разговоров. Однако так, прими к сведению, что я буду только рад, если ты так же внезапно заговоришь.

Девочка расстроено покачала головой, проведя пальцами у себя по шее, а потом прикрыв рот ладонью.

– Я не силен в толковании подобных жестов, но расценил это как «нет». – Почесал затылок мужчина.

Дверь торгового зала сотряс мощный удар – видимо терпение амбалов иссякло. За ним проследовал еще один, но не по всей поверхности, а лишь в область замка, похоже громилы решили действовать аккуратней. И еще раз, также по замку. Затем снова проследовала серия массивных ударов по всей площади, видимо, особым упорством верзилы не отличались уже били без разбору. Но аукционист оказался хорошим параноиком, несмотря на свой хилый вид, на двери не оказалось даже трещины.

– Нам стоит поторопиться. – Хмыкнул воин, глядя на осыпающуюся с потолка штукатурку.

Они прошли почти в самый конец коридора. Позади еще минуты две таранили дверь, но потом удары резко прекратились – помешанность Садира на безопасности сыграла с его подопечными злую шутку. Дальше требовалось повернуть направо, но Редьярд невозмутимо отсчитал двадцать шагов от угла коридора и остановился перед старой, осевшей на петлях дверью.

– По-моему здесь. Через черный ход на улицу выходить не стоит, нас там наверняка уже ждут. Поэтому и не продолжали сейчас ломиться в дверь  –  зачем, если отсюда один выход. – Пояснил воин, с размаху ногой выбив хлипкую дверь.

– Но это они так думают… – Про себя улыбнулся Редьярд, осторожно заглядывая внутрь.

Из помещения потянуло пылью и ветхостью, Дина неосмотрительно вдохнула этого давнего застоявшегося воздуха и зашлась глухим кашлем.

– Делай как я. – Воин ловко выудил носовой платок из заднего кармана штанов и обвязал его вокруг рта, плотно припасовав ткань к коже.

Девочка понимающе кивнула и стала дышать через рукав, кашель прекратился.

В эту комнату не заходили, по меньшей мере, несколько лет. Там их встретили старый, пропитавшийся сажей камин, покосившаяся полка для книг, палисандровые стол и стул старого образца, сделанные по моде прошлого века. Должно быть, когда-то здесь был рабочий кабинет, но сейчас он почему-то пришел в запустение.

Мужчина уверенно прошел к камину и присел возле него, разгребая старый, сбившийся комками пепел. Что-то нащупав, Редьярд радостно присвистнул и вытянул оттуда небольшой мешочек.

– Две связки динамита. – Довольно усмехнулся воин, перехватив недоумевающий взгляд графини.

– Обычно если вечером залезть на крышу и закинуть взрывчатку через дымоход, то на следующий день уже внутри дома можно ее невозбранно подобрать, взорвать стену и скрыться…

Обожемой буков ишобольше :( Но постарался посильно отшлифовать текст. Просьбы те же, если где будут опечатки, логические неточности - пожалуйста напишите. Да, если вы не против, то я введу некоторые ники отписавшихся в повесть, немного влом их придумывать, мне меньше головной боли, вам - будете увековечены в пейсанине любителя.

P.s. Спасибо: Сталину за уроки географии. Миоко за найденную опечатку. Иноканоану - за помощь с редактированием темы.

P.p.s. куда делся кулон и почему ГГ тупо не перерезал амбалов - в следующей главе.

Пойдя со мной – придется начать жизнь с чистого листа, и кто знает, как она повернется в итоге. – Озадаченно произнес Редьярд, и двумя пальцами легонько приподняв подбородок девочки, и растерянно заглянул ей в глаза.

 

Я думаю ,и во второй раз не нужно ;)

Букв много - и это радует!

Рассказ хороший, главное не загнуться после такого шикарного начала ;)

Artefact, пожалуйста, оформите тот текст, который уходит на конкурс, согласно правилам о конкурсных топиках... И, пожалуй, произведение следует всё же дописать до завершения конкурса.

На конкурс хотел представить пару новых рассказов, но боевая подруга сожгла пролитым кофе юсб-выходы и дисковод на ноутбуке, получается текст уже написан и оформлен, но передать его нельзя. Выложить смогу лишь по приезде домой в понедельник вечером, выну жесткий диск и сгоняю к другу, там разберемся. Если администрация игры примет их к рассмотрению, буду крайне признателен, нет - пусть будут just for lulz.

На конкурс хотел представить пару новых рассказов, но боевая подруга сожгла пролитым кофе юсб-выходы и дисковод на ноутбуке, получается текст уже написан и оформлен, но передать его нельзя. Выложить смогу лишь по приезде домой в понедельник вечером, выну жесткий диск и сгоняю к другу, там разберемся. Если администрация игры примет их к рассмотрению, буду крайне признателен, нет - пусть будут just for lulz.

Вот это интересно.) В любом случае выложи.)

На конкурс хотел представить пару новых рассказов, но боевая подруга сожгла пролитым кофе юсб-выходы и дисковод на ноутбуке, получается текст уже написан и оформлен, но передать его нельзя. Выложить смогу лишь по приезде домой в понедельник вечером, выну жесткий диск и сгоняю к другу, там разберемся. Если администрация игры примет их к рассмотрению, буду крайне признателен, нет - пусть будут just for lulz.

 

 

Хорошо, идём Вам встречу, к голосованию будет допущен текст, который Вы выложите завтра вечером.