Бессонница. Монолог
Паук сплетает нити сна в углу моей покосившейся лачуги, но мне не спится. Я знаю, если усну – окажусь в его липких серебряных сетях одинокой беспомощной мошкой, тоскливо и обреченно взывающей к первым лучам аринарского солнца. О, эти славные часы полуночного самообмана! Как стаи пожелтелых листьев, призраки прожитых лет кружатся над моей постелью…
…и мне не спится. Бессонница по-матерински ведет меня за руку к двери моего обветшалого домишка.
В такое позднее время улицы портовых городов и поселений Ирсельнорта пустеют, и холодом веет от каждой звезды на густом черном небе. В нескольких окнах еще дрожат, догорая, последние свечи. Стихает эхо войны, лишь ремесленники строгают и куют орудия новых баталий да торгаши пересчитывают обагренное кровью золото.
Там и тут, безучастно вышагивая по исхоженным проселочным дорогам, я встречаю путников и путниц. Их изможденные лица мелькают предо мной и растворяются в ночи. И кругом голова от мысли, кто люди и эльфы за своими боевыми масками и расписными костюмами. Блуждающие странники – такие же, как я. У каждого своя нерассказанная история, за каждым шлейф потерь и разочарований – и как хочется мне в эти секунды остановиться, сказать неуверенно: «Здравствуй!», как будто в этом есть спасение от извечной боли одиночества в толпе.
Я собираюсь с мыслями – и приветствую пустоту. Следы путников простывают столь же быстро, как я простываю от таких ночных вылазок. Змеи, будто шампанское, шипят в травах поодаль. «Есть яд, что парализует душу – он самый опасный», – я повторяю про себя это отцовское наставление всякий раз, когда разделяю одну тропу со змеями.
По полям и лесам, по горам и пещерам, мимо диких зверей и безумных волшебников я держу свой путь в никуда. Матерый волк взывает к своим братьям и сестрам, и я, усталый от дневных сражений в закутках Беренгаровой Башни, отчаянно ему отвечаю, позабыв о разбойниках, что таятся за каждым углом этих странных земель и подкрадываются незаметно. Кто я и что ищу в этом чарующем мире? Есть ли в нем место для меня?
Я мог бы жить один, принять обет молчания, отгородить себя от всего и всех и в этом сладостном забвении найти покой и счастье. Но ведь я – частичка этого мира, точно такая же, как каждый ночной странник, или пушистый кролик, или ужасное пещерное чудовище. А когда я уйду – уйду навсегда – что останется после меня? Память ли? Доброе слово? А ведь я уйду. И меня не станет…
Светает. Жмурясь, приветствую аринарское солнце – и засыпаю сладко в тени раскидистого древа.
