Эпизод из жизни. True story.

[St.Bro 0]

...................

Глава I

...................

      В Москве уже целую неделю лил дождь. Каждая улица представляла собой темную картину, а порой даже и довольно мерзкую. На промокших улочках рядом с Воздвиженкой было мрачно даже днем. Стоявшие здесь желтые, старенькие, двух- и трехэтажные дома, столь характерные для центра города, формировали кривые, но вполне симпатичные переулки, своим видом воскрешающие времена первой половины XIX века. Это место не лишено было и оставленного здесь архитекторами следа современности: из-за крыш небольших желтоватых домов возвышались многоэтажные здания голубовато-салатного цвета, ярко контрастирующие своей новизной с окружающей массой остальных строений. Цветовой контраст этот нередко удивлял приезжавших в столицу провинциалов, но никогда не производил на них отвратительного впечатления.

      За одним из таких зеленых сооружений находилось здание известного института театрального искусства, из распахнутых окон которого в теплые весенние дни доносились не свойственные обыденной жизни звуки: там проходили массовые репетиции будущих актеров и театральных деятелей; их периодические возгласы и восклицания, выражавшие каждый раз разные и самые разнообразные эмоции, были способны позабавить не только младших обитателей расположенного напротив колледжа, но и учащихся там старшеклассников. Колледж также имел творческую направленность. Тамошние учащиеся не уступали театралам в таланте, и, в свою очередь, не упускали случая лишний раз "пошуметь". Нет, не то чтобы, конечно, они специально это делали, но, тем не менее, из приоткрытых пластиковых окон колледжа до ушей прохожих долетали зачастую неплохие исполнения сонат Моцарта или Бетховена, рапсодий Листа, романсов Чайковского, - впрочем, всего того, чем была наполнена жизнь местных студентов, пошедших по жизни с кипой нотных тетрадей под мышкой.

    Само здание колледжа напоминало здоровенный арбуз: "нового" салатного цвета снаружи, оно имело множество комнат и коридоров, опрятно выкрашенных в мягко-розовый цвет; "семенами" были, соответственно, сами учащиеся. От свободной профессиональной деятельности самых маленьких из них отделяли одиннадцать лет изнурительных в общей сложности испытаний, совмещенных с активным изучением как профессиональных, так и общеобразовательных дисциплин. Малыши есть малыши, но будучи постарше, они уже не могли отдавать свое время чему-либо чуждому их главному делу, делу всей их юности и впоследствии всей их жизни - музыке. Разумеется, каждый из них имел полное право заниматься чем-то побочно, но не всякое занятие находило свое место среди рутины студенческой жизни.

      Каждый божий день здесь начинался с репетиций и порой ими же и заканчивался; перерыв между ними составляли лишь лекции, школьные занятия и занятия индивидуальные. После всего учащиеся расходились по домам, чтобы с пользой скоротать и вечер, и ночь и с новыми силами сюда вернуться. Однако не все покидали здание колледжа сразу после занятий: многим студентам необходимы были самостоятельные репетиции, ради которых им следовало занимать специально предназначенные для этого аудитории; свободных аудиторий никогда не было много, поэтому доставались они только самым шустрым студентам. Остальные же либо занимались дома, либо вынуждены были, ввиду отсутствия такой возможности, перенести свои планы на другой день.

    Был прохладный для апреля вечер. В небольшой, хорошо освещенной комнате на шестом этаже, почти под самой крышей здания, было спокойно и немного уныло. Рабочий день подходил к концу, и звуки из соседних аудиторий доносились сюда все меньше и меньше. Лишь дождь, только недавно сменивший снег, стучал по крыше и по стеклу, поддерживая остатки дневной порции вдохновения в творческих душах припозднившихся в этот вечер студентов. На улице уже стемнело. Бледно-желтые, почти белые бетонные стены и окна, расположенные отнюдь не на уровне глаз, а под самым потолком комнаты, напоминали местным пессимистам тюремную камеру; хотя, впрочем, довольно опрятную и чистую. Здесь не было ничего лишнего: кроме черного лакированного фортепиано дорогой марки пустоту разбавляли лишь письменный стол в лице школьной одноместной парты и такой же простенький стул. Оставшийся квадратик пола, впрочем, как и все остальное, предусматривал возможность присутствия здесь только одного человека, уединившегося здесь для того, чтобы остаться один на один со своей кропотливой работой. На стуле за фортепиано сидел молодой человек, на вид лет семнадцати, и что-то играл; он уже не репетировал - он просто играл для души, сочиняя на ходу; его неприхотливая мелодия живо сменяла одно настроение другим, что весьма слабо отражалось на его округлом молодом лице, а точнее сказать, вовсе не отражалось; он лишь покусывал губы, когда приходящая в голову мелодия заставляла затрачивать не особенно много умственного труда на её воспроизведение. Нет, не с досады он это делал: эта дурацкая привычка кусать губы проявлялась у него в минуты раздумий; в то же время она безумно раздражала его, так как искривляла и без того, по его мнению, не слишком симпатичное лицо.

      Но в звучании мелодии, в треске дождя за окном, в доносящихся снаружи звуках будто было что-то ненатуральное и противоестественное, полностью противоположное этому уставшему к концу рабочего дня земному миру: среди всех этих звуков, несмотря на бушующую за окном стихию, раздавалось, как будто бы из прекрасного далека, по-весеннему свежее и беззаботное птичье пение...

 

.....................

Глава II

.....................

    Когда я зашел, то как раз застал своего давнего приятеля за его творческим занятием. Он молча поприветствовал меня кивком головы, после чего еще с минуту продолжал играть. Прислонившись к стене, я на мгновение задумался:"Зачем мне это? Может и начинать не стоит? Ведь это как наркотик - потом не оторвешься..."

    Музыка умолкла. Мой приятель, не поворачивая голову и кусая губы по своему обыкновению, посмотрел на меня через отражение в отполированной вертикальной поверхности фортепиано.

- Вот что я решил, - произнес он наконец, - я просто отдам тебе своего перса. Побегаешь, посмотришь, освоишься - авось и понравится.

    Он не вставая дотянулся до стола, взял маленькое чирикающее устройство и уставился в тут же загоревшийся экранчик.

- Жду сообщения от одного нубика, - сказал он, - поэтому не стал отключаться.

- А?

- Сообщения от нуба жду, - повторил он.

- Поясни, - попросил я, услышав новое для себя слово.

- Ты что, никогда в онлайн игры не играл?

- Нет...

- Что, вообще никогда?

- Да нет же, говорю.

- Ну даешь!

- А что такое? - я был озадачен такой реакцией. Приятель развернулся ко мне лицом и посмотрел на меня с неподдельным удивлением.

  Снова вернувшись к своему устройству, он отсоединил крышку от корпуса, что-то нажал, куда-то надавил и вынул маленькую черную флешку.

- Вот, держи, - не скрывая улыбки сказал он, - здесь установочный файл игры - теперь тебе не придется её даже скачивать. Траффика не бойся - берет вроде не много. Развлекайся наздоровье...

  После он сообщил мне ID и пароль, и я предложил пойти поужинать, так как сосущее чувство голода уже успело изрядно мне надоесть.

  Во многом я уже был наслышан об этой игре, но, как позже оказалось, это была лишь сотая доля её возможностей. К тому же, мне предстояло освоить целый язык, на котором общался вроде бы свой же, русский народ, но абсолютно мне не был понятен.

  Через четверть часа мы, покинув территорию колледжа, пересекли мокрый, пустой переулок и зашли в красивое рустованное здание. Это было старинное трехэтажное сооружение, хорошо отреставрированное, с множеством пилястр на фасаде и парой гипсовых скульптур возле центральных окон третьего этажа. В прошлом особняк одного писателя, в наши дни это здание служило вторым домом для многих студентов. Мы прошли в теплое помещение и свернули в столовую. Здесь неплохо кормили пять раз в день; ужин был четвертым приемом пищи; мерзопакостная картина за окном составляла контраст этому уютному месту, отчего оно становилось еще уютнее. Мы заняли стол в углу, возле окна.

- С самого утра ничего не ел, а между тем, уже девять, - недовольно пробормотал не меньше меня проголодавшийся приятель, беря в руки нож и вилку. Сочувственно вздохнув, я лишь пожелал ему приятного аппетита.

  Ужин не обошелся без происшествий. К нам подсел рыжеволосый паренек, наш общий знакомый; этот юноша был из тех людей, страсть которых - задеть собеседника какой-либо непристойной, брошенной как бы невзначай, фразочкой, и, встретив в глазах своей жертвы заранее известную ему реакцию, начать глупо и виновато улыбаться. Пока мой приятель уплетал весьма недурные котлеты, наш незваный гость не упустил случая озвучить пару острот, способных вогнать в краску даже белоснежную скатерть. Его целью была гордость моего приятеля, в глазах которого уже можно было прочесть тихую ярость, когда я решил отвлечь его от мерзких насмешек и произнес первое, что пришло в голову:

- Ты мне не говорил, что ты получил за то сочинение, к которому вчера так усиленно готовился.

- Сегодня не было литературы, - отрезал он.

  Тема была исчерпана, и мы заговорили о другом.

    Возмущенный читатель наверняка задастся вопросом, почему никто никому "не дал в морду". Мне следует пояснить, что здесь не было принято это делать ни при каких обстоятельствах. Из такой ситуации мог быть только один выход: не воспринимать всерьез. Но мало кто понимал, что не воспринимать всерьез - вот тот фактор, который со временем затуманивает сознание когда-то трезво смотрящих на действительность людей. Каждое высказываемое вслух недовольство, замечание или даже оскорбление здесь подавалось в виде прикола, шутки, что тут же прощалось. А между тем, в каждой шутке есть ведь только доля... шутки.

    Вытерев губы салфеткой и отблагодарив повара за вкусный ужин, я попрощался с приятелем до завтра и поднялся в свою комнату.

  Вместе со мной в четырех углах жили еще два человека, которые с минуты на минуту должны были вернуться на ночлег. Очень кстати их не оказалось в комнате. Раздевшись и поудобнее устроившись на своей кровати, я достал свой телефон и вставил доверенную мне флешку. Среди полнейшей тишины телефон откликнулся мягким сигналом, от чего я даже слегка вздрогнул. "Ну что ж, начнем, пожалуй"- подумал я, и, отыскав среди множества файлов нужный, успешно провел установку и вернулся на главный экран. Наконец, я запустил игру. На экране большими буквами высветилось: "Warspear Online". С этой минуты я был для всех потерян.

.......................

Глава III

......................

  Не думаю, что стоит утомлять читателя рассказами о том, как я пережил последующие два месяца, а о дальнейших моих похождениях в Warspear я давно написал в стихах. Ведь все так же начинали. Как только я ввел ID и пароль, данные мне приятелем, моя жизнь превратилась в череду волнительных приключений и переживаний, исполненных благоговейного трепета. С того дня, когда я нажал кнопку "play", прошло более 7000 часов, и я до сих пор уверен, что никогда не видел игры лучше, чем Warspear.

  Вероятно, вы скажете, что мой рассказ - туфта, тем более что он не вполне отвечает правилам конкурса. Но я давно уже для себя отметил, что, как минимум, пять конкурсантов идут с огромнейшим отрывом, поэтому, осознав, что мои шансы крайне малы, просто решил написать немного о своем образе жизни и заставил себя вспомнить тот вечер, когда впервые запустил Warspear. Перечитав всю свою многодневную работу, я с сожалением признал, что кому не дано - тому, увы, никак не дано. Время поджимает, я еще дописываю. В небольшой комнатке на шестом этаже всё так же, как и год назад, только вместо моего приятеля за фортепиано в эту минуту сижу я, а мои пальцы стучат по клавишам...  телефона.